obshalka

Василий Расевич для ZAXID.NET
Leopolis multiplex
Перевод с украинского


Добровольная или вынужденная зависимость исследователей истории и культуры от государственно политических режимов и доминирующих политических доктрин, частая безответственность интеллектуалов за сказанное и написанное ими создали у абсолютного большинства львовян (в том числе и бывших) массу стереотипных представлений об этом городе.

Различные "национальные" историки, чтобы не проиграть в националистических гонках, пытаются обосновать свое "мононациональное" право на город, а потому начинают почти от установления этнической принадлежности мамонтов, которые населяли территорию теперешнего Львова. Безусловно, знание истории помогает лучше понять нынешний Львов, который существенно отличается от Львова под княжеским, королевским, императорским или советским правлением. Однако постоянное обращение за аргументами к историческому прошлому содержит также свои угрозы. Наибольшая из них заключается в опасности погрязнуть в конфликтах прошлого, или же перенести их в сегодняшний день.

Меня беспокоит то, что большинство львовских политиков преимущественно эксплуатируют тему прошлого и не очень проникаются насущными проблемами города и региона. Но что сделаешь, если подобная напасть захватила все государство. А львовяне? Одни - упрямо не замечают будничную реальность, другие - живут в плену сказок и легенд, которые перекочевывают из поколения в поколение.
В плену стереотипов

Следя за разнообразными львовскими форумами, прихожу к выводу - или сегодняшний уровень образования является очень низким, или общественно активные люди сознательно находятся в плену бородатых стереотипов. Отмечаю форумы потому, что именно там люди инкогнито выражают то, что думают, и приводят "убедительные" для них аргументы. Научные работники и политики в публичных выступлениях имеют много табу и провозглашают лишь то, что "нужно".

Следовательно, как выглядит Львов в представлениях украиноязычных "форумчан"? Львов - исконный украинский город, где время от времени бывали разные пришельцы, потом его оккупировал польский король, и поляки притесняли львовян. Львовяне всегда стремились национально освободиться и учредить свое независимое соборное государство. Жизнь всех поколений львовян была подчинена одной идее - построению самостоятельного Украинского государства, потому что обитатели города всегда были самыми сознательными украинцами. Провозглашение Западноукраинской Народной Республики является неопровержимым свидетельством полной украинскости Львова, а большевики, которые оккупировали город в 1939 году, направили основное острие репрессивной политики против украинцев. "Советы" уничтожали украинскую городскую культуру Львова, и только то и делали, что унижали все украинское.

В таких представлениях нет места более широкому взгляду на прошлое, не говоря о какой-то альтернативной мысли. Подобная телеология господствует в массовом сознании нынешних обитателей Львова. Даже в трудах профессиональных историков не часто можно натолкнуться на мнение, что Львов всегда был разнообразным, и его уникальность и привлекательность собственно и заключается в многообразии.

Почему-то историк Юзеф Бартоломий Зиморович не боялся писать о городе как о Leopolis triplex (тройной), а современные историки, написав тезис о том, что во Львове до 1939 года преобладало польское и еврейское население, обязательно должны сделать ремарку, что город учредил украинский король Даниил и его заграбастал польский король Казимир. Такой подход свидетельствует о том, что даже интеллектуалы находятся в плену национальных парадигм и пытаются актуализировать свои научные исследования, обосновать "историческим правом" свой нынешний статус и отсечь любые "реваншистские" домогательства.

С точки зрения "идеологических борцов" они правы, но такое положение вещей было характерным для ХIХ-ХХ века. В наше время становится очевидным, что никакой реваншизм со стороны соседей нам не угрожает и мы больше не на передовом крае национальной борьбы за наш город. А к чему же ведет такой подход в трактовке прошлого? На войне, как на войне: нужно держаться своих (даже если они пишут полные бессмыслицы), своим нужно прощать все (даже откровенную ложь, потому что это важно для дела), нужно держать плотную оборону и не признавать ни одного смысла у противника.

Во избежание подобного, нужно осмелиться писать об основании Львова, не делегируя королю Даниилу национального сознания современного уровня, не трактовать тогдашние династические отношения как отношения между современными национальными государствами, не переносить теперешние партийно-политические расклады на тогдашнюю политику. Нужно помнить, что уровень национального самоосознания львовян в разные эпохи был разным, и что этническое происхождение играло намного меньшую роль, чем религиозно-конфессиональная принадлежность. Нужно видеть население города во всем его многообразии, а к середине ХІХ ст. во всей его аполитичности (период массовой политики начинается собственно где-то с 1848 г.). До той поры политика была элитарным делом, и широкие массы не были втянуты у нее. И даже наше прошлое новой эпохи мы должны были бы рассматривать через борьбу разных ориентаций, в том числе и национальных.

Без знания о том, что среди галицких украинцев до 1880-х годов доминировали русофильские настроения, мы не поймем то "чудо" появления и чрезвычайно стремительного роста украинства в Галичине. Без осознания того, что украинцы составляли меньшинство после поляков и евреев во Львове до 1939 г., не понять, почему ЗУНР просуществовала в городе только 21 день. Как и не понять того, что Львов был не только украинским, но и польским Пъемонтом. Трудно постичь сакральное значение Львова для людей с разной национальной ориентацией, если не помнить, что идет речь о столице всех греко-католиков.
"Оккупанты"

Теперь подходим к самому сложному этапу - периоду "оккупации". Если рассматривать события 1939 г. как оккупацию (что теперь как мантру повторяют все национальные историки), то стоит отметить - официально советские шли "освобождать братьев-украинцев из польской неволи, чтобы объединить их в едином Украинском советском государстве". Термин "оккупация" справедливо использовался польскими историками, потому что относительно Польши это был агрессивный захват территорий другим государством. Украинцы смущенно "забывают", что они не имели даже национальной автономии в составе межвоенной Польши и перехватывают у поляков термин "оккупация".

Ради справедливости нужно сказать, что советские заняли в результате агрессии территорию Западной Украины, присоединив ее к СССР, и в дальнейшем эти "объединенные" территории стали неприкосновенными границами современной Украины, провозглашенной в 1991 г.

Первый советский режим пытался всяческими средствами продемонстрировать "украинскость" занятых территорий: украинизировано образование, в том числе высшее, изменены вывески и так далее Но не нужно забывать, что все это было советизацией Львова, и то, что первые репрессивные мероприятия были направлены против польской аристократии и еврейских промышленников, что следующими на очереди были украинские активисты. Украинским историкам нужно быть до конца отважными и не прятаться за терминами "большевики", "москали", а твердо признать, что восточные украинцы, которых в рядах Советская Армии было немало, не проявляли особенную солидарность с местными украинцами, а постоянно демонстрировали последовательность коммунистических идей в отличие от "ретроградных" национальных.

Война развела на разные полюса обитателей Львова, наделила их ролями "палача" и "жертвы". Следовательно, нужно иметь особенное мужество, чтобы, описывая этот период, убийц мирных людей называть преступниками (даже если они боролись за "святое дело") и не проявлять с ними ни в коем случае национального солидаризма. Поэтому, пока трагедия львовских евреев периода 1941-1944 гг. не станет и трагедией для современных украинцев, пока мы не осознаем страданий львовян-поляков от потери родного города, родительского дома и приобретенного поколениями имущества, не примерив подобную ситуацию к себе, мы не поймем всю сложность наследства, которое нам досталось от истории.
Выборочная память

Еще один аспект исторической памяти - выборочность. Сторонникам линейных исторических традиций скажу, что я придерживаюсь совсем другой точки зрения на этот феномен. Традицией я считаю нашу личную рецепцию прошлого.

Выборочность этого процесса является очевидной. Во-первых: мы выбираем из истории то, что "наше"; во-вторых: то, что больше всего подходит к нам сегодняшним, объявляя при этом свое "эксклюзивное" право на то или другое наследство. Все подобные "построения" традиции в действительности ничего не могут отрицать, или доказать, поскольку есть логическими конструктами определенного лица, или определенного коллектива людей.

Попробую доказать свой тезис на примере наиболее распространенного среди поляков мнения об исключительной польскости Львова. Несколько лет назад группа польских кинодокументалистов приехала во Львов с целью снять фильм о том, как современное население не подходит к этому городу. Интервью со мной длилось свыше двух часов и начиналось моим риторическим вопросом: теперешнее население Вроцлава, Брюсселя или Петербурга подходит ли к этим городам?

Несколько европейских катастроф прошлого века привели не только к огромным человеческим трансферам, но и к истреблению целых народов, социальных групп. Бреслау через принудительное выселение его обитателей в Германию стало Вроцлавом. Новыми жителями его стали львовские и галицкие поляки. Переселение состоялось, сохраняя в целости общественные и образовательные институты. Условно говоря, часть Львова переместилась в пространстве в новые обстоятельства.

В результате социалистического переворота в России из Петербурга постепенно исчезли аристократы, дворяне, офицеры, буржуа - зато на первый план вышли разные деклассированные элементы. Должны были минуть десятилетия, чтобы сформировалась новая "пролетарская" элита города.

Касательно Брюсселя, то людям, осведомленным о современной дуалистической ситуации в Бельгии, лишь напомню: это - когда-то фламандский город с франкофонным населением, который выполняет функцию столицы объединенного государства, где целый район заселен чернокожими гражданами Бельгии.

Своим польским собеседникам я предложил своеобразный эксперимент: представить карту города, но забрать из нее все, что не имеет выразительно польского характера. В таком случае нам придется забрать из Львова ансамбль улицы Руськой с Успенской церковью и башней Корнякта, неповторимую улицу Армянскую с кафедральним собором, образцом армянской архитектуры, лишиться барочной церкви св. Юра, которая величаво доминирует над городом. А если применить "принцип крови", то и латинский кафедральный собор, который является символом польского присутствия во Львове, не имеет права на существование, потому что строился немецкими мастерами из Бреслау.

Поляками не были скульпторы и архитекторы Гартман Витвер, Антон Шимзер, Павел Римлянин, Ян де Витте, Джакопо Бриано и еще много других мастеров, которые строили и украшали наш город. Следовательно, Львов без скульптур на Рынке (да и большинства тамошних домов), костелов Иезуитов и Доминиканцев напоминал бы убогое провинциальное местечко.

Представьте себе Львов без знаменитой львовской сецессии, без архитектора Ивана Левинского, и от известной жемчужины ничего не останется.

Казалось бы, абсурдность такого подхода является очевидной, но когда это делается в пределах конкретной национальной парадигмы, то почему-то кажется оправданным и логическим.
Новые обитатели старого города

И еще о традиции. Лучше всего определенную историческую преемственность можно увидеть на примере архитектуры. Но и интернациональность культуры как явления нам также может продемонстрировать именно архитектура. Обитатели умирают, выезжают, их могут депортировать, а вот дома и церкви останутся.

О том, как поведут себя новые обитатели в новом для них городе, можно только думать. Или признают своим и "докажут", то есть "искусственно выстроят", историческое право на него, или начнут подгонять к своим вкусам и представлениям. Хуже всего в этом процессе - это попытки предоставить себе исключительное право определять, кто может быть наследником, а кто - нет. Для такого города, как Львов, это может оказаться фатальным: из-за того, что население его в результате Второй мировой войны изменилось на 90%, и почти все теперешние его обитатели являются "новичками".

Ностальгические воспоминания о "том" Львове являются нашим личным делом. Кто-то малым мальчиком приехал сюда из Станислава и с тех пор среда "колежанок" его бабки навсегда осталась для него мерилом львовскости и рафинированного стиля городской жизни. А кто-то родился здесь после 1945 года и считает, что его родители завоевали этот город для него своей кровью. Другие считают основанием свое галицкое происхождение. Фактом остается одно - большинство сегодняшних львовян родом из советского периода. Делать вид, что мы не знаем, что Львов стал украинским именно после Второй мировой войны, дальше нельзя.

Мой основной тезис таков - вылезти наконец из национальных окопов, отказаться от этноцентричного изображения истории Львова, рассматривать его исключительно как "многообразие" в пространстве и времени, и признать право каждого львовянина на свою историческую традицию.
Справка ZAXID.NET

Василий Расевич - историк, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник отдела новой истории Института украиноведения им. И.Крипъякевича НАН Украины.

Занимается исследованием коллективной памяти и исторического сознания, процессов национализации религии и сакрализации нации на примере Восточной Галичины.

Василий Расевич для ZAXID.NET

_________________
Я Родину свою люблю, а государство ненавижу!

А. Розенбаум